Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Имею сказать пару слов за Ваши песни, Саша, сейчас мне удалось их послушать.
Что отрадно... при всей их печально-сортирной тематике, они, таки, все с изрядной долей юмора. И Вы, когда их поёте, не имеете кислого лица, что опять таки, говорит о вашем здравии, с чем я Вас, собственно, и поздравляю. Вы, к счастью, не охренели там окончательно, а как не парадоксально это звучит, наоборот приобрели стойкую жизненную энергию. Вы поёте без зла и с юмором, из чего я делаю вывод что Вы сохранили свою внутреннюю доброту, и где-то внутри себя относитесь к трудностям, как к проходящему, в смысле..."и это пройдёт"... философически. Хоть я и не пью, но с Вами... я бы посидел за столом, махнул бы за Вас стаканчик портвейна, и в ответку... сбацал бы Вам тоже на гитаре мою любимую: "Маманя спит, ей жабы снятся, как на иголках вся сидю..." Вы хороший и честный человек, наш человек, и для меня честь быть с Вами знакомым. Михаил. Комментарий автора: Миша, спасибо за добрые слова! Как бальзам на душу! Что касается посидеть вместе за бутылочкой, то я всегда "за". Если Бог даст, то посидим! Для меня это тоже будет честью.
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
